Судебное разбирательство по делу искусствоведа Елены Баснер подходит к концу. Сторона обвинения настаивает на наказании в виде лишения свободы на 4 года и взыскать полмиллиона рублей. Адвокаты подсудимой просят ее оправдать, так как по их мнению, состава преступления нет. Приговор должны огласить через неделю, 17 мая. АБН сделало краткий обзор всех доказательств как со стороны защиты, так и со стороны обвинения.
Для начала изложим те факты, которые не может отрицать ни одна из сторон. В начале июля 2009 года Елена Баснер выступила посредником при продаже картины Бориса Григорьева «В ресторане» (она же «Парижское кафе»). За нее коллекционер Андрей Васильев заплатил $250 тыс. Позже, на выставке «Парижачье» в 2010 году, выяснилось, что картина ненастоящая. Тогда Васильев решил вернуть картину, но деньги ему так и не отдали. В 2012 году против Баснер возбудили уголовное дело.
В ходе процесса Баснер заявила, что картину ей принес уроженец Эстонии Михаил Аронсон. При этом перед продажей работа находилась на экспертизе в Центре Грабаря, куда ее отдал знакомый Аронсона Муслим Сабиров (но Баснер утверждает, что не знала об этом). После того, как Аронсон оставил картину у Баснер, она показала ее своей подруге Юлии Солонович, хранительнице отдела рисунков в ГРМ (где лежит оригинал Григорьева). Тогда картина вызвала у нее положительное впечатление.
Предположительно, Елена Баснер получила от сделки $20 тыс.
Для того чтобы найти покупателя, Баснер созвонилась с арт-дилером Леонидом Шумаковым. Позже он предложил коллекционеру Андрею Васильеву купить эту картину. В три дня полотно продали за $250 тыс. Предположительно, Аронсон получил от сделки $180 тыс, Баснер – $20 тыс. и Шумаков – $50 тыс.
АБН задалось ключевыми вопросами, которые, по мнению редакции, могут свидетельствовать о виновности или невиновности подсудимой.
| Оригинал картины (слева) и ее копия (кликабельно) | |
Была ли Баснер осведомлена, что подлинник хранится в Русском музее?
Сторона обвинения уверена, что Баснер точно знала о наличии оригинала картины Бориса Григорьева «В ресторане» в запасниках Русского музея. Это, по мнению прокурора, подтверждается следующими фактами: во-первых, в 1983 Баснер входила в состав комиссии, которая принимала в ГРМ Окуневскую коллекцию, среди которой находилось и «Парижское кафе». К тому же, подсудимая была одним из составителей каталога коллекции Окунева, и даже писала к нему вступительную статью. Как подчеркнул прокурор, в этом каталоге было письменное упоминание картины. «А все составители получали копии каталога», — добавил прокурор. Таким образом, по его словам, Баснер знала, что эта картина находится в ГРМ.
Адвокаты: подозреваемая, если и держала оригинал в руках, то только несколько минут
В ответ на это адвокаты Баснер заявили, что в коллекции Окунева было больше 880 экспонатов, в том числе 366 картин. Поэтому подозреваемая, если и держала картину в руках, то только несколько минут. «Картины были распределены по отделам, а в отделе рисунков Баснер никогда не работала», — сказала адвокат Марина Янина. По ее словам, в каталоге не было ни фотографии, ни подробного описания. Поэтому не стоит «передергивать факты», уверена адвокат Лариса Малькова.
Входила ли Баснер в состав преступной группировки?
«Не позднее 10 июля 2009 года неустановленные лица и Михаил Аронсон, имея в наличии копию произведения, написанную неизвестным художником не ранее 1960 года, представляющую собой профессиональную подделку картины художника Бориса Григорьева «В ресторане», написанную в 1913 году, действовал умышленно из корыстных побуждений и вступили в сговор для совершения мошенничества… Аронсон и неустановленные лица организовали совершение данного преступления, для чего привлекли бывшего сотрудника Государственного Русского Музея Баснер Елену Вениаминовну, являющуюся известным в Санкт-Петербурге специалистом искусствоведения и живописи первой половины XX века, обладающую авторитетом и широкими связями в данной области»,- сказал прокурор. По его словам, Баснер разработала вымышленную историю про провенанс (происхождение) картины и ввела в заблуждение и Шумакова, и покупателя. Естественно, главной причиной стало получение значительной денежной суммы.
Сторона защиты подчеркнула, что это лишь предположение и конкретных доказательств нет. «Каким образом гособвинение связывает этих людей с Баснер? За полтора года гособвинением так и не было предъявлено доказательств», — сказала Малькова. В своем заключительном слове подсудимая также повторила, что «ни в какие сговоры не входила».
Передавал ли картину Аронсон?
По словам Баснер, картина к ней попала от гражданина Эстонии Михаила Аронсона. К нему – от бабушки. Подозреваемая в 2009 году, по ее словам, подумала, что к Аронсону она случайно попала из коллекции Николая Тимофеева (об этом будет ниже). Примечательно, что по данным выписки миграционной службы, Аронсон пересекал границу 25 января 2009 года, когда выехал из России. Вновь пересек границу он только 15 июля, когда приехал в Петербург, но на тот момент сделку уже завершили. В деле есть фотография Аронсона, его паспортные данные и запись допроса. То, что именно он принес картину, следствие не смогло установить. Это известно только со слов подсудимой.
Можно ли было на глаз определить подделку?
Основным доказательством вины Баснер должно было стать то, что подделку можно определить невооруженным взглядом. Однако мнения экспертов здесь разошлись. Кому-то казалось, что карандашный рисунок, который есть в работе, не характерен для Григорьева. Кто-то говорил, что подделка сделана очень профессионально и понять, что картина ненастоящая, можно лишь с помощью технологических экспертиз.
На выставке «Парижачье» в 2010 году в галерее Натальи Курниковой «Наши художники» один из посетителей (как позже выяснилось это был Муслим Сабиров) заявил, что картина фальшивая. Он рассказал Курниковой, что носил ее в центр Грабаря, и экспертиза нашла в краске белила, которых на начало XX века не существовало. Эксперты из Центра Грабаря долго исследовали работу, и внешне она подозрений не вызывала.
Наверное, единственный раз, когда картина не понравилась сразу же, это случай с экспертом из лондонского аукционного дома MacDougall’s Александром Кузнецовым. На одном из заседаний ему показали работу, приобретенную Васильевым, и он усмотрел «натянутость композиции», несвойственную Григорьеву. Он также отметил и карандашный рисунок, который присутствует в работе.
«Картина является подделкой, которая, возможно, на глаз вообще не берется»
Это доказательство сложно проверить, потому что в ГРМ сообщили, что на известных работах у Григорьева действительно не было подготовительного рисунка, но в целом экспертиз по ним тоже не так уж и много. Все эксперты, опрошенные на заседаниях, представители ГРМ и Эрмитажа заявляли, что внешне работа выполнена практически безупречно. «Картина является подделкой, которая, возможно, на глаз вообще не берется», — сказал на одном из заседаний Александр Косолапов, заведующий отделом научно-технологической экспертизы Государственного Эрмитажа, который проводил судебную экспертизу картины в июне 2013 года.
Откуда происходит картина?
По словам Баснер, в июле 2009 года, когда ей принесли картину, она подумала, что она происходит из коллекции Николая Тимофеева. Она сообщила, что хорошо знала эту коллекцию, где было «много прекрасных григорьевых», с середины 1980-х годов.
В ходе заседаний выяснилось, что поддельную картину получили в Русском музее
Но в 1990-х годах родственники вывезли половину собрания, в том числе и картины парижского периода Григорьева. На одном из заседаний внучка коллекционера Людмила Тимофеева заявила, что картины «В ресторане» у них никогда не было. Выходит, что картина не могла попасть к Аронсону через коллекцию Тимофеевых, которая была распродана.
В ходе заседаний выяснилось, что поддельную картину получили в Русском музее. Из показаний умершего Олега Фельдмана, посредника между Сабировым и Аронсоном, следует, что он забирал подделку в ГРМ. Сабиров, будучи в Петербурге, попросил его взять работу в музее и отвезти ее Аронсону. Однако сам Сабиров в суде заявил, что картину, по просьбе Аронсона, в Москву ему привез Фельдман. О Русском музее он тогда ничего не сказал.
Когда фотография подлинника попала к Баснер?
Сторона обвинения в качестве доказательства вины указывает на то, что в компьютере Баснер имеется фотография оригинала картины из Русского музея. Снимал картину сотрудник ГРМ Сергей Сирро 15 апреля 2009 года. В этот день Баснер с ним созванивалась, и по версии следователей, разговор мог быть связан с фотографированием картины. Однако ни Сирро, ни Баснер с этим не согласились. Сторона защиты, в свою очередь, подчеркнула, что снимок попал на жесткий диск Баснер только 5 сентября 2011 года, когда та начала искать информацию о подлиннике.
К тому же, при фотографировании присутствовала хранительница отдела рисунков Юлия Солонович. Спустя несколько месяцев она пришла к Баснер для того, чтобы посмотреть на картину «В ресторане». Тогда она не вспомнила, что недавно доставала картину с идентичным сюжетом из запасников Русского музея. «Да, я понимаю, что это вызывает вопросы… У меня в памяти не соединились два образа», — прокомментировала эту ситуацию Солонович.
Последнее слово Баснер:
Ваша честь, уважаемые участники процесса, я могу повторить только то, что уже говорила. Я не признаю своей вины, потому что я достоверно знаю, что ни в какие сговоры я ни с кем не входила, никакого распределения ролей, никакого предварительного сговора, отымания денег у тогда незнакомого мне абсолютно человека не имела. Мне принесли картину, которая мне, безусловно, показалась подлинным произведением. И я пребывала в этой уверенности довольно долго. Но я признаю, что я, конечно, совершила профессиональную ошибку. Она мне, не буду говорить, что дорого стоила, и здоровья, и т.д… И кроме меня, как уже не раз здесь обсуждалось, ту же ошибку совершила масса лиц, специалистов, прекрасных знатоков искусства, включая и тех, кто присутствовал на вернисаже в галерее госпожи Курниковой. И такую же ошибку совершил Андрей Александрович Васильев. Это меня не утешает в данной ситуации. Я бы, может быть, даже и сочувствовала тем лицам, которые Андрей Александрович перечислил, которые потерпели ущерб от якобы моих мошеннических действий. Но не было в моих действиях мошенничества. Я не мошенница и никаких мошеннических действий не предпринимала.
Юлиана Михайлова / АБН
