К 2024 году российская система образования должна войти в десятку самых качественных в мире. Такую цель правительству ранее поставил президент Владимир Путин. Какой должна быть цифровая трансформация образования и как бизнес может помочь государству в сфере образования, АБН рассказал генеральный директор корпорации «Российский учебник» Александр Брычкин.
Какие проблемы сейчас стоят перед теми, кто занимается современным образованием?
Если мы посмотрим на цифровую трансформацию образования с технологической точки зрения, то тут все относительно понятно. Понятно, как строить цифровые образовательные платформы, как интегрировать их друг с другом, как они могут взаимодействовать, как все это будет работать. Даже понятно, зачем это нужно – для того, чтобы в конечном итоге персонализировать образование и максимально раскрыть потенциал каждого ученика.
На ПМЭФ в рамках сессии «Нормативное регулирование и технологическая сингулярность» я говорил, что для нас более актуальна угроза «бюрократической сингулярности» – ситуации, в которой регулирование, не «заточенное» на результат, не позволит нормально работать. Регулирование должно быть не запрещающим, а целеполагающим и создающим возможности. Поэтому основные острые проблемы носят скорее организационный характер.
И каковы же эти проблемы?
Они структурируются в несколько блоков задач для организации государственного регулирования. Применяемая сейчас практика требует корректировки. В первую очередь, повестка должна включать в себя тему вариативности образования, персонализация без этого невозможна. Все дети разные. Если в каждой школе и в каждом классе этой школы одна и та же программа проходится в одном и том же темпе с помощью одних и тех же инструментов, это не позволит выстраивать индивидуальные образовательные траектории, а значит, и максимально раскрыть потенциал каждого ученика. Что в конечном счете осложнит построение «экономики знания». Поэтому нам нужны разные учебники, разные программы, возможность варьировать их в зависимости от потребностей и возможностей ученика.
Второе – обучение педагогов, которые сейчас работают в системе общего образования. Они должны понимать, зачем те или иные решения им нужны: какие проблемы они решают, как внедрение в педагогическую практику новых продуктов и сервисов улучшит и облегчит их работу. У педагогов должна быть возможность для дистанционного обучения, были бы интернет и желание учиться. С помощью цифровых сервисов можно упрощать подготовку к урокам, контролировать знания, тренировать учеников. С помощью дистанционных технологий — устраивать курсы повышения квалификации. Здесь мы объединяем усилия с ассоциацией организаций дополнительного образования педагогов – Институтов повышения квалификации и институтов развития образования (ИПК/ИРО) – чтобы создать Национальный университет педагогического мастерства. Думаем, что в течение 2018 года мы решим эту задачу и в следующем году займемся масштабированием данных инициатив.
К чему мы в итоге должны прийти?
К 2024 году образовательная система РФ должна войти в десятку самых качественных в мире. Чтобы решить эту крайне амбициозную задачу, нужно точно понимать, как мы движемся в этом направлении. Но пока в нашей системе мониторинга качества образования отслеживаются только два показателя — образовательные результаты по математике и русскому языку. Другие предметы оцениваются только в рамках государственной аттестации. Не говоря уже о метапредметных образовательных результатах, то есть универсальном умении учиться, и «компетенциях XXI века» — коммуникативных навыках, навыках работы в команде и так далее. Они не оцениваются и цели по ним, соответственно, не ставятся. В этой связи важно наладить мониторинг результатов. Такая система сама по себе могла бы способствовать более эффективному расходованию государственных средств — на закупки именно тех решений, которые позволяют двигаться к достижению данных целей.
А как заставить государственную систему образования сотрудничать с другими институциями – как государственными, так и частными?
Сейчас мы разрабатываем новую концепцию технологического образования. Этим проектом мы занимаемся в рамках сотрудничества с Центром стратегических разработок и Высшей школы экономики. Было проведено соответствующее исследование, и теперь мы готовим материалы для реализации пилотных проектов по апробации новых модульных технологических программ в регионах страны. В этой части важно интегрировать усилия с Кванториумами, которые уже реализуют часть этих образовательных программ, например, по робототехнике, 3D-моделированию или программированию. Объединить усилия с WorldSkills и другими структурами, занимающимися профессиональной ориентацией. И таких интеграций много.
Собираетесь ли вы предлагать как одну из форм взаимодействия механизм ГЧП?
Да. Механизмы государственно-частного партнерства могли бы помочь реализовать эту сложную задачу. Сегодня в стране не хватает мест в школах. До 2025 года необходимо создать примерно 7,4 млн новых мест. Из них 5,4 млн – это те места, которые нужны для перевода обучающихся в одну смену, и 2 млн – для вывода учеников из старых ветхих зданий, которые уже не справляются с функцией нормального школьного помещения. Даже при реализации всех федеральных, региональных, муниципальных программ по строительству и модернизации школ останется примерно 6 млн мест, которые необходимо создать. Объемы финансирования, требующегося для решения этой проблемы, гигантские. Сейчас идет речь о более чем 2,8 трлн рублей, это больше 300 млрд рублей в год. Государству сложно изыскать ресурсы для решения этой задачи. И бизнес, как нам кажется, мог бы здесь оказать помощь и поддержку. Он готов инвестировать в образование, и это мы видим по инициативам крупных компаний – таких, как, например, Сбербанк и «Газпром». Также бизнес заинтересован в формировании в школе компетенций, которые нужны для работника будущего. Не столько в знаниях, которые устаревают уже к моменту выхода ученика из школы, а в тех самых навыках, которые помогают человеку учиться всю жизнь, адаптироваться к завтрашней реальности. Согласно механизму, который мы предлагаем, государство берет на себя частичное авансирование по строительству, что уменьшает потребность в деньгах примерно в три раза. А дальше оно компенсирует затраты инвестору на управление школой и обеспечение необходимых стране образовательных результатов.
Какие расходы, согласно механизму, будет компенсировать государство?
Операционные расходы и расходы на создание школы. Строительство школы частным инвестором представляется более эффективным, менее затратным, чем строительство за государственный счет. Мы анализировали, что при цене школы в 1 млрд рублей с оснащением, частный инвестор по себестоимости мог бы потратить примерно 800 млн рублей на это строительство. При компенсации трети от 1 млрд рублей остается около 500 млн рублей, которые государство могло бы компенсировать в рассрочку, в зависимости от того, как школа наполняется.
И после окончания всех выплат школа передается государству?
Конечно, да.
Каковы примерные сроки, как вы оцениваете?
Здесь два варианта. Если бизнес берет на себя ответственность за образовательные результаты школы, то она передается в государственное управление после выхода на них и компенсации затрат и нормативной прибыли инвестора. Если государство говорит, что ответственность бизнеса за образовательные результаты не нужна, нам достаточно строительства школы, то управление ею передается государству в момент ввода здания в эксплуатацию.
А если рассматривать первый вариант, то сколько это по времени?
Мы полагаем, что диапазон возможных значений составляет от пяти до семи лет. Самая длинная ступень образования – это основная школа (5-9 класс), то есть пять лет. Плюс некоторое время необходимо для «раскачки», выхода на нужные результаты. Если мы говорим о полнокомплектной школе, в которой самого начала присутствуют все три уровня школьного образования то, сроки выхода на нужные образовательные результаты равны или несколько превышают «длину» основной школы.
Вопросы задавала Елена Васильева / АБН